Zuzeum: Создание Среды
Прошло уже более полутора месяцев с тех пор, как свои двери открыл арт-центр Zuzeum, место, которое заняло крайне важную, ранее пустующую нишу в культурной среде города и страны -- нишу проводника в мир передового современного искусства. Конечно, с 10 сентября прошло еще не так много времени, чтобы делать далеко идущие выводы, но некоторые первичные наблюдения уже успели сформироваться. Дом для коллекции Зузансов готовился уже давно, и в его открытии в период пандемии чувствуется и дерзкий вызов обстоятельствам, и попытка вселить надежду, и разумный расчет: в начале сентября последние дни доживал “Балтийский пузырь” стран, еще не затронутых второй волной коронавируса, так что открытие привлекло оставшихся в родных странах балтийских профессионалов из мира искусства и простых зрителей, которые при иных обстоятельствах вполне могли бы находиться в это время далеко от дома.
Обращаясь к самой выставке “Мы будем жить”, открывшей историю нового арт-центра удивляешься тревожности её интонации — к кому обращается команда музея, кого пытается убедить в этой возможности жизни, себя или нас? Конечно, тревожность сейчас разлита в воздухе - кто из нас сейчас может сказать, есть ли у него сама возможность завтрашнего дня и каким он окажется? Однако именно в случае Zuzeum причин для тревоги практически нет. Вместо неё фразе “Мы будем жить” обнаруживается нервная улыбка, в целом дружелюбная и располагающая, хоть и несколько неуверенная. В тоже время фестиваль Survival Kit 11 и вторая Рижская биеннале современного искусства, проходящие практически одновременно с открытием Zuzeum, наполняли свои выставки “Being Safe is Scary”“And Suddenly It All Blossoms” неприкрытым страхом будущего, ощущавшимся в каждой детали.
Другой аспект выставки, бросающийся в глаза — её всецелый акцент на визуальности: пространство выставки практически лишено привычных сопровождающих текстов. Здесь нет ни экспликаций рядом с работами, ни кратких справок о художниках, никаких иных форм взаимодействия с экспонатами, кроме наших собственных ощущений. Вряд ли это является случайным упущением, слишком много времени и сил было потрачено на создание музея, слишком продуманной выглядит каждая деталь окружения. Хочется верить, что за этим решением кроется осознанный выбор сделать акцент на погружении в среду, а не на изучении каждой работы по отдельности. Иными словами, сфокусироваться не на образовательной роли музея, а на эмоциональном аспекте взаимодействия с искусством.
Однако: кураторская команда предлагает нам “познакомиться с художниками”, начать “разговор с другом об идентичности, теле и чувствах, преодолении границ, фейковых новостях, 5G, инопланетянах и смерти” — как нам инициировать это знакомство и что должно стать спусковым крючком подобных разговоров?
Выбор же художников для первой выставки коллекции Зузансов действительно достоин внимания: среди 43 представленных авторов есть и мировые звезды Джефф Кунс, Синди Шерман и Марина Абрамович, и несколько менее известные в широких кругах, но получившие профессиональное признание Дэниэл Рихтер и Клер Табуре, пожалуй, самый известный из ныне живущих эстонских живописцев Кайдо Оле, множество латвийский художников разных поколений. Здесь есть фигуративная и абстрактная живопись, скульптуры и инсталляции, фотографии и работы в смешанной технике — именно такой и должна быть выставка-открытие нового художественного пространства. Такие мероприятия напоминают трейлеры фильмов, их цель — показать всего понемногу, заинтересовать масштабом и дать обещание, что дальше будет ещё интереснее и насыщеннее. И если рассматривать “Мы будем жить” именно с такой точки зрения, то выставка несомненно удачна. Найти точку равновесия между разнообразием и цельностью, избежать какофонии и излишней пестроты требует большого кураторского мастерства, особенно при работе с настолько разнообразной коллекцией. Стоит вспомнить,что ядром коллекции являются не только работы современных латвийских художников, но и искусство конца XIX века и модернизм первой половины XX века, искусство советского периода 1950–1980 годов — однако всё пространство сконструировано под современные работы, поэтому будет особенно любопытно проследить, станет ли команда Zuzeum экспонировать более классические экспонаты коллекции.
Но даже не зная большинство художников, выставленных сейчас в Zuzeum, обращаешь внимание на то, с каким трудом и мастерством оформлено само пространство. логика в предложении тоже нарушена Сейчас разговор о культурных институциях — это в первую очередь разговор о пространстве. Будь то небольшая частная галерея или масштабный творческий квартал, вопросы формы для нас важны также, как и вопросы содержания: как новое выставочное пространство встраивается в городскую среду, становится ли оно местом, куда приятно возвращаться, не задыхается ли искусство в его стенах, соответствует ли оно своей функции? Кажется, команде Zuzeum действительно удалось совладать с пространством: очевидно внимание к каждой детали окружения, делающее и само здание произведением архитектурного и дизайнерского искусства. Поэтому Zuzeum это арт-центр: он претендует на иную роль, чем обычное выставочное пространство. Это место встречи с разными ипостасями искусства, которые неизменно возвращают нас к классическому его пониманию как способа преображения мира вокруг себя. Мы видим цельный организм, где всё, от керамических подставок под ценники в магазине до глубокого оранжевого цвета интерьера, говорит об усилиях, вложенных в оформление этой среды. Характерно, что перед самым открытием в Instragram можно было ежедневно наблюдать, как команда арт-центра в полном составе дегустирует меню будущего кафе, осматривает униформу и цветы для террасы — иными словами, всячески вовлекая зрителя обратить внимание на каждую деталь этого места. Хочется отметить, что та же Галерея Саатчи в Лондоне, с которой аналогия у Zuzeum выстраивается наиболее прямая, слишком строго следует концепции “белого куба”, из-за чего её выставочные пространства лишены всякой индивидуальности. В случае же Zuzeum очевидно желание сохранить характер своего нового дома, который был и пробковой фабрикой сто лет назад, и ночным клубом Sapņu Fabrika в недавнем прошлом. К примеру, посреди большого зала из пола в потолок растет фабричная труба, внимательно восстановленная и очищенная от безжалостных следов времени, а на лестнице по пути на крышу-террасу осталось явно индустриального назначение внутреннее окно, позволяющее взглянуть на пространство выставки сверху. Помимо этого, магазин арт-центра хоть и довольно скромен по масштабам, но радует подборкой книг, среди которых есть местный журнал Benji Knewman и тексты российских художников Павла Пепперштейна и Виктора Пивоварова, а также весьма остроумной коллекцией одежды — особенно забавно, что среди маек с надписями вроде art critic и art collector не нашлось ни одной с надписью artist.
Поднимемся выше: пространство Zuzeum The Ear, судя по всему, в будущем может стать удобным небольшим лекторием или кинотеатром для демонстрации видео-арта и современного нишевого кино, а находящаяся сразу над ним терраса имеет все шансы стать одним из самых популярных летних мест отдыха, которому сейчас мешает только не самый живописный окружающий пейзаж.
Несмотря на всё это, сам по себе Zuzeum — лишь один красивый и дорогой проект, но как составная часть новой культурной среды Латвии и Балтии он может оказаться намного важнее. Залы музея явно малы для масштабов коллекции Зузансов и даже при очень тщательном осмотре всё можно охватить за час - полтора. Важно другое — он уже становится местом, способным привлекать самых взыскательных гостей — ведь скрупулёзно продуманное пространство создано именно для того, чтоб в нем было не только приятно смотреть на искусство, но и просто находиться, работать, встречаться, говорить и думать.
Кроме этого, он становится точкой притяжения молодых специалистов в сфере культуры, предоставляя им возможность работать не только с произведениями искусства локальных авторов, но и с работами мировых знаменитостей, использовать все навыки, полученные на ведущих искусствоведческих и кураторских факультетах мира, здесь, в Латвии. Как ни странно, именно на роль Zuzeum в жизни своих сотрудников хочется возлагать самые большие надежды и делать акцент. Мы редко задумываемся об этом, но ведь музей принадлежит не только публике, но и его команде, и если дать ей достаточно свободы, достаточно ресурсов и сложных задач, результаты могут поразить всех. В конце концов, он может стать звеном, связующим между собой множество небольших частных галерей и такие крупные государственные структуры, как Латвийский Национальный художественный музей с его филиалами и подразделениями.
Вообще стоит признать, что личные инициативы в сфере искусства в Латвии оказываются несколько успешнее государственных: к примеру, уже упомянутая Рижская биеннале современного искусства, в этом сентябре открывшаяся во второй раз, несмотря на все трудности всемирного карантина, оказывается намного масштабнее, динамичнее и сложнее существующего уже с десяток лет фестиваля Survival Kit, организуемого Латвийским центром современного искусства. Теперь же и первый частный музей современного искусства успел открыть свои двери, пока разговоры о государственном аналоге ведутся уже не один год.
Если отбросить всяческие предубеждения, то нельзя не отметить, насколько неоднозначно культурная жизнь коррелирует с тем, что из нее пытаются создать официальные лица. Опять же, обратимся к примерам: Франция, которая до Второй Мировой войны также являлась центром притяжения культуры, хотя и известна сильным влиянием государства на искусство, все же обходилась без официального органа контроля — он появился лишь в 1959 году и представлял собой институт, с которым творческий мир скорее воевал, чем сотрудничал — на горизонте уже маячили баррикады мая 1968 года. Расцвет же Парижа как мировой столицы передового искусства между 19-м и 20-м веком стал делом рук людей, творящих свой успех вне официальных рамок. В этом случае показательны обстоятельства, окружавшие смерть одного из последних гениев французской литературы Жана Жене: тот умер в мелком арабском отеле, первым к смертному одру приехал министр культуры Джек Ланг — тело еще не остыло, а чиновник уже начал прославлять еще считанные дни назад замалчиваемого проклятого писателя. Или же Америка — нынешний центр мировой культуры, причем не только массовой, но и той, которую принято называть элитарной, никогда не имела соответствующего министерства, отдавая вопросы искусства в частные руки. Иными словами, искусство и культура успешно существует в рамках частных инициатив. Похоже, что на пространстве Балтии и Восточной Европы прослеживается та же тенденция— люди берут дело в свои руки. Особенно это касается современного искусства: динамичного, требующего скорости реакции и умения оставаться в потоке, несмотря ни на что. В его случае уж точно нет времени ждать, пока заведется бюрократическая машина.
Именно поэтому Zuzeum вызывает к жизни очень важный разговор о взаимоотношениях частного и публичного: ему выпала весьма неоднозначная роль, необходимость нести на себе сразу несколько не совсем сочетающихся между собой функций. С одной стороны, это дом для личной коллекции искусства семьи Зузансов — роль достаточно камерная, не несущая в себе какой-то глобальной миссии, здесь понятны цели и ясны задачи. С другой стороны, это и единственный в Латвии музей, выставляющий современное искусство уровня Кунса и Абрамович, и представляющий не только местных художников, но и имена действительно мирового масштаба — а это уже совсем иная роль, предполагающая некую общественную миссию, другой вектор внимания и источник ожиданий. Сейчас крайне интересно наблюдать, в какую же все-таки сторону Zuzeum повернет, удастся ли ему найти баланс между полюсами частного и общественного, возьмет ли арт-центр на себя большую публичную роль или сфокусируется на своих внутренних задачах. Конечно, развитие событий сейчас зависит и от вопроса, появится ли в обозримом будущем в Риге долгожданный государственный музей современного искусства и того, станет ли он в свою очередь проводником для местных зрителей в мир международного contemporary art или же сфокусируется всецело на латвийском послевоенных и актуальных художниках. Следовательно, нам важно будет увидеть, разграничит ли такой предполагаемый музей свои зоны компетенции с Zuzeum (ведь не стоит забывать, что коллекция Зузансов не ограничивается сугубо современным искусством) или же мы станем свидетелями замечательного примера конкуренции. Разумеется, пока такое соперничество еще только остается предметом фантазий и отвлеченных размышлений, но как и в других сферах жизни, в мире искусства все события максимально взаимосвязаны и если культурные власти увидят спрос латвийцев не только на художественное наследие прошлого, но и на современное искусство, это, быть может, несколько ускорит события нашей культурной жизни.
В любом случае, появление Zuzeum несомненный повод для радости. Система развивается и это не может не вселять надежду — новая институция, новая ниша, новое звено обязательно даст импульс всем остальным. Чем сложнее становится карта искусства Латвии в целом и Риги в частности, тем лучше для всех нас: сначала загорается один огонек, затем другой, потом вспыхивает чей-то факел, еще два, три — и вот уже яркий свет отгоняет ночь неуверенности и страха, очерчивает контуры того, что раньше казалось довлеющей пустотой. Именно так работает культура, так живет искусство.